В 103 школах Ленинграда сели за парты более 30 тысяч учащихся старших классов. Несколько раньше, в конце октября, в красных уголках домохозяйств и бомбоубежищах к занятиям приступили 60 тысяч младших школьников (с первого до шестого класса)[1].
Впрочем, и старшеклассникам нередко приходилось менять классы на бомбоубежища. Только сегодня враг выпустил по городу 100 снарядов и сбросил на него 51 фугасную бомбу.
В тяжкие дни блокады инженер-инспектор технического отдела Ленинградского Металлического завода Александр Казимирович Беседовский завел тетрадь, на обложке которой аккуратно вывел: "Регистрация мероприятий завода в связи с военными событиями". Записи касались не только будничных вопросов, которые предстояло решать незамедлительно. Замыслы инженера были куда шире. Например, в одной из них сказано: "Выяснить вопрос о ведении работы по истории завода во время Отечественной войны и приступить к составлению плана сбора материалов".
В записи, относящейся к сегодняшнему дню, немало цифр. В том числе такие: на 3 ноября 1941 года из недавно числившегося по списку 9701 человека 715 на трудовых[2] работах, 1390 в народном ополчении, 710 в эвакуации и командировках, 812 не вышли на работу[3]. Но 6064 человека на работу вышли.
[1] В декабре 1941 года, когда условия блокады стали особенно тяжелыми, было разрешено временно прекратить учебные занятия. Однако в 39 ленинградских школах они все-таки продолжались.
[2] Имеется в виду оборонных.
[3] Причина по тем временам обычная истощение.
Далее заводской летописец (иначе его и не назовешь) со скрупулезной точностью указывает, что 3 ноября 1941 года воздушные тревоги продолжались в общей сложности 70 минут, что бомбы сброшены у помещения отдела найма, в бывшей лафетной мастерской на стыке 4-го и 25-го цехов, что на главном проезде бомба не разорвалась и впоследствии выкопана и обезврежена
И все это иллюстрируется аккуратно вычерченными схемами, на которых указаны точные места падения вражеских бомб, характер разрушений, номера актов, составленных цехами, указаны средства, потребовавшиеся для восстановительных работ.
Создается впечатление, что инженер Беседовский был твердо уверен все это потребуется при предъявлении счета гитлеровцам. Но сам Александр Казимирович до победы не дожил умер в осажденном городе от истощения.