Довоенный Ленинград был крупнейшим центром музыкальной культуры. Многие ленинградские музыканты были хорошо известны как в Советском Союзе, так и за его пределами. В городе сложились прочные традиции не только у исполнителей, но и у слушателей: ленинградских меломанов отличали преданность любимому искусству, доброжелательность и требовательность к исполнителям.
Беды, принесенные войной и блокадой, были способны полностью уничтожить музыкальную жизнь, осталась бы только память о ней. К сентябрю 1941 года число музыкантов в городе значительно сократилось. Одни – по призыву или добровольно – ушли на фронт, другие, часто – целые коллективы, эвакуировались. И все же в городе осталось немало известных музыкантов.
У хорошего артиста всегда есть желание работать. Широкие возможности для этого давало участие в концертных бригадах, которые выступали в воинских частях, на призывных пунктах, всюду, где нужна музыка. Однако у некоторых руководителей возникал вопрос: нужно ли в условиях нелегкого блокадного существования сохранять музыкальную жизнь? Много ли найдется благодарных слушателей? В руководящих инстанциях на этот счет сложились разные мнения. Но предпринятые попытки оказались успешными, ленинградцы поддержали музыкантов.
Пульс блокадной жизни бился неровно. Соответственно неровным был и пульс музыкальной жизни.
Намечу – пунктиром – ее линию. Знакомясь с ней, следует все время помнить о блокадных условиях, в которых она проходила (им посвящены специальные страницы нашего портала). И музыканты, и слушатели, как и все жители осажденного города, терпели лишения и муки голода и холода, умирали. Однако голос искусства не умолк…
Кольцо блокады замкнулось 8 сентября 41-го. В этот день в Театре музыкальной комедии прошел спектакль «Летучая мышь». Коллектив театра не был эвакуирован. В начале войны ему приходилось выступать при полупустом зале. Однако по мере того, как положение вокруг Ленинграда и в самом городе стабилизировалось, и начал формироваться новый уклад жизни, число зрителей стало увеличиваться.
В тот же день в Ленинградском союзе композиторов состоялось заседание – по просьбе шефской комиссии отбирали (для включения в репертуар концертных бригад) лучшие из новых песен на военные темы. Композиторы откликались на военные события призывными, зовущими на бой с врагом песнями.
14 сентября в Большом зале Филармонии прошел первый блокадный концерт. Участвовали артисты оперы, оперетты, балета, драмы, музыканты-инструменталисты. Вскоре филармонические концерты стали проходить регулярно.
17 сентября по радио выступил Дмитрий Шостакович. Он сказал, что окончил две части Седьмой симфонии, подчеркнул, что «опасность, грозящая Ленинграду, не оборвала его полнокровной жизни» (власти города требовали предельной сдержанности в высказываниях о трудностях и в то же время поощряли информацию, связанную с искусством – она была призвана свидетельствовать о бодром настрое, господствовавшем в Ленинграде).
Этот же настрой должен был олицетворять и необычный радиоконцерт, состоявшийся 28 сентября. После значительного перерыва Большой симфонический оркестр Радиокомитета получил возможность вновь собраться: днем была проведена репетиция, а ночью прозвучал по радио концерт для Англии (!). И это несмотря на то, что руководство Радиокомитета считало звучание музыки в сложившейся обстановке неуместным, и в радиопередачах она использовалась очень скромно. Оркестр же стал регулярно выступать на сцене Филармонии.
9 октября в Ленгорисполком поступило ходатайство о разрешении проводить занятия в музыкальном училище на ул. Некрасова (там объединились остатки трех музыкальных учебных заведений). Просьбу удовлетворили. А 15 октября было объявлено о возобновлении занятий в Консерватории.
В преддверии ноябрьских праздников и в праздничные дни у музыкантов всегда было много работы. И блокадные дни 41-го не стали исключением. 31 октября в приказе Управления по делам искусств Театру музыкальной комедии было дано предписание: организовать для военнослужащих шефские утренники, а кроме того, бронировать на каждый вечерний спектакль по триста бесплатных билетов. Бронирование предполагает повышенный спрос. Так оно и было. В другом приказе (от 5 ноября) отмечалось, что коллектив Музкомедии «систематически перевыполняет планы посещаемости и успешно осуществил в краткие сроки ряд новых постановок и возобновлений».
Оставив позади ноябрь, город вступил в самый драматичный период осадной жизни. Декабрь–январь–февраль сосредоточили в себе все то, что мы и сегодня видим за словами «ленинградская блокада» – борьбу жителей и защитников города с голодом, холодом, цепкими объятиями смерти. Линия музыкальной жизни после непродолжительного подъема теперь резко пошла на спад и приблизилась к нулевой отметке. После нескольких спектаклей прервалась деятельность оперно-балетного коллектива. В конце декабря закрылись двери Филармонии, умолк голос симфонического оркестра: все меньше сил оставалось и у исполнителей, и у слушателей, иссякала электроэнергия, не работало отопление.
На 11 января 1942 года в Капелле был назначен концерт «Полгода Великой Отечественной войны». Афиша обещала участие большой группы деятелей культуры и искусства. Однако выступили лишь немногие, а в зале, в основном, находились моряки, прибывшие в организованном порядке. Это был последний афишный концерт. За ним последовал длительный перерыв.
В те же дни бригада мастеров искусств была направлена в Кронштадт: там артисты могли не только выступить, но и, как тогда говорили, «подкормиться» – продовольственное положение моряков было не столь катастрофично, как у ленинградцев. Подобные командировки артистов в более благополучные места (иногда даже за кольцо блокады) были достаточно распространенными.
17 января в Смольном прошел большой концерт для руководителей города. Выступавшие были в плохой физической форме, но мужественно пытались скрывать это. Голоса звучали хорошо, а тех, кого слабость все-таки подводила, незаметно отправляли за кулисы.
25 января в театр, где выступал коллектив Музкомедии, перестала поступать электроэнергия. Работу пришлось прекратить. Группу артистов направили в район ладожской Дороги жизни – поближе к месту доставки продовольствия. В городе не осталось ни одного музыкального учреждения, дающего открытые спектакли или концерты.
Пауза длилась более месяца. Молчание угнетало. «Хоть бы сыграли что-нибудь », – сказали в Смольном руководителям Радиокомитета. Эти слова послужили мощной поддержкой музыкантам города, которые, прощаясь с умершими и уезжавшими коллегами, все же сохраняли надежду на близкое возрождение музыкальной жизни. Оно началось в преддверии весны 42-го года и затем стало активно развиваться – Дорога жизни действовала все эффективнее…
4 марта спектаклем «Сильва» возобновил работу Театр музыкальной комедии. Зал почти полностью заполнялся зрителями дважды в день.
30 марта прошла первая репетиция возрождаемого Большого симфонического оркестра Радиокомитета. Откликаясь на объявление по радио, коллектив пополнили новые музыканты. Оркестранты имели дополнительное питание в специальной столовой.
5 апреля на сцене Театра имени Пушкина (ныне – Александринский театр) возобновились открытые концерты: выступили симфонический оркестр Радио, большая группа солистов.
11 апреля прошел первый радиоконцерт возрождаемого оркестра народных инструментов (в начале войны он был распущен и на время прекратил свое существование).
19 апреля на сцене Пушкинского театра с большой программой выступил Ансамбль красноармейской песни и пляски Политуправления Ленинградского фронта.
23 апреля по радио прозвучала первая передача оперного цикла – отрывки из оперы Верди «Травиата».
26 апреля музыкальной программой, включавшей романсы и фортепианные произведения, открылся Зал камерных концертов.
28 апреля в радиопередаче для школьников транслировался концерт, проходивший в госпитале, – ученики музыкальных училищ играли на рояле, пели соло и хором.
С 1 мая вновь начал функционировать Большой зал Филармонии, там удалось возобновить подачу электроэнергии. Концерты из Пушкинского театра переместились сюда. А Управление по делам искусств постановило «считать возобновленными с первого мая занятия профессорско-преподавательского состава <…> Консерватории с оставшейся группой студентов».
17 мая состоялся праздник открытия Дворца пионеров. Юные музыканты составляли большую часть занимавшихся в нем ребят.
1 июля в Филармонии была показана литературно-музыкальная композиция «Кармен» (по новелле Мериме и опере Бизе). В дальнейшем она исполнялась и на других площадках, и пользовалась большим успехом у зрителей.
2 июля «Ленинградская правда» сообщила о доставленной с Урала в Ленинград самолетом партитуре Седьмой (Ленинградской) симфонии Дмитрия Шостаковича и о предстоящем ее исполнении. Оно состоялось 9 августа в Филармонии и транслировалось по радио, ее слушали жители города и бойцы на фронте… Этот концерт в блокадном городе получил всемирный резонанс.
7 ноября в Театре музыкальной комедии прошла премьера героической комедии «Раскинулось море широко», которая стала самым популярным спектаклем в репертуаре этого коллектива. Музыку написала группа композиторов, сформированная при Доме Военно-морского Флота. Дом Красной Армии, который тоже собрал большое число творческих работников, был богат, прежде всего, концертными бригадами и коллективами эстрадного типа.
8 ноября спектаклем «Евгений Онегин» заявил о своем возрождении оперный театр. 18 декабря свою первую постановку – балет «Эсмеральда» – показал балетный коллектив.
Музыка выступала все более широким фронтом. 18 января 1943 года, в незабываемый день прорыва блокады, радио «пело и говорило до ранней зари» (О. Берггольц).
В праздничных концертах и спектаклях тех дней проявилось ликование и исполнителей, и слушателей. Воодушевление охватывало и композиторов – они выходили за рамки только песенного жанра, работали также над крупными формами, вплоть до опер и балетов, в которых славились героизм и мужество защитников Ленинграда, воспевалась грядущая Победа.
Последний блокадный год принес новые премьеры, новые, имевшие широкий резонанс, концерты, которые спорили с жестокими артиллерийскими обстрелами врага.
Ленинграду стало уже не хватать своих исполнителей, откликаясь на приглашения, в город начали прибывать музыканты из других городов. Особенно насыщенными музыкой были праздничные дни. На 43-й год пришлось несколько «круглых» дат: 25-летие Красной Армии и комсомольской организации, 50-летие со дня смерти Чайковского и 240-летие города на Неве. В праздничных мероприятиях участвовали все музыканты города и гастролеры.
Январь 1944 года принес ленинградцам долгожданную весть – поздно вечером 27-го числа стало известно о полной ликвидации вражеского кольца. Город выстоял. Усилиями каждого, огромными жертвами цементировалась его стойкость. Значительный вклад в победу внесли и музыканты.
Выдержки из различных документальных материалов блокадного периода:
«Веселые и бодрые „Мушкетеры“ — отличная постановка, вполне своеобразный, дающий зрителю хорошую эмоциональную зарядку спектакль» (из рецензии «Ленинградской правды» на премьеру в Театре музыкальной комедии. 9 декабря 1941 г.)
«В зрительном зале температура была довольно низкой, приблизительно 6-8 С. Публика не раздевалась. <…> С очень хорошей стороны показали себя хор и балет. Более высокие требования надо предъявить оркестру» (из дневника Н. Кондратьева, «летописца» блокадного искусства, о спектакле «Евгений Онегин» 20 ноября 1941 г.)
«Меня взволновало, что в эти дни, в осажденном городе, под бомбами, Шостакович пишет симфонию. И главное, что „Ленинградская правда“ сообщает об этом среди сводок с Южного фронта, среди эпизодов о „стервятниках“ и о бутылках с горючим. Значит, искусство не умерло, оно еще живет, сияет, греет сердце» (из дневника поэта Веры Инбер, 22 сентября 1941 г.).
«Надо заниматься. Несмотря ни на что, ни на голод, ни на холод. <…> Надо начинать работать! Все остальное должно быть на втором плане!» (из дневника композитора Л. Портова, 27 ноября 1941 г. Умер 7 февраля 1942 г.).
«Слушали в Филармонии Девятую симфонию Бетховена. Но, видимо, нам в концерты больше не ходить. Это становится слишком сложно и опасно. <…> Сама Филармония все мрачней. Полярный холод» (из дневника Веры Инбер, 9 ноября 1941 г.).
«Ляля мне играла Штрауса, Листа, Мендельсона. У меня внутри все оттаивало, отошло и запряталось чувство голода <…>. Оказалось, что на свете действительно существует музыка, книги, стихи, друзья, а не только продуктовые карточки и черные трупы» (из дневника сотрудницы Публичной библиотеки М. Машковой, 10 марта 1942 г.).
«Хочется концертной музыки <…>. Филармония, за белыми колоннами, на красном диванчике… Полузакрыть глаза и слушать» (врач – терапевт М. Тушинский в письме на Большую землю, 2 апреля 1942 г.).
«Нашей борьбе с фашизмом, нашей грядущей победе над врагом, моему родному городу – Ленинграду я посвящаю свою Седьмую симфонию» (слова Шостаковича опубликованы газетой «Правда» 29 марта 1942 г.).
Ленинградец В. Люблинский «был очень огорчен» тем, что «вопреки двухнедельным ожиданиям и надеждам» не попал на премьеру Седьмой симфонии, «не успев достать полностью расхватанных билетов». Ему было очень важно «присутствовать на премьере как на событии <…>, запомнить момент: ведь в любом серьезном романе о блокаде этот вечер должен был бы найти место в цепи таких дат, как начало войны, как последние дни перед началом осады, как дым первых бомбежек» (из письма на Большую землю, 10 августа 1942 г.).
Из отклика на премьеру «Раскинулось море широко»: персонажи «мало похожи на обычных героев опереточных подмостков», «пусть не глубоко, но с большей долей правды в спектакле отражены героические дела балтийских моряков. Знакомые черты бесстрашных защитников морских рубежей проступают сквозь театральный грим». «Удача сопутствует всему коллективу» (газета «Смена», 15 ноября 1942 г.).
«Билеты распродаются моментально в первый же день продажи за десять дней до спектакля. В день спектакля вас встречают желающие приобрести билеты у угла Публичной библиотеки на Невском проспекте и на всем протяжении проездов по обеим сторонам Екатерининского сквера. На площади у театра целая толпа. Некоторые живут на перепродаже театральных билетов, и живут неплохо по нынешним временам. Я видел, как гражданин продавал билеты на хлеб: 200 г хлеба за каждый билет на балкон 3-его яруса» (Н. Кондратьев о Театре музыкальной комедии, 2 марта 1943 г.).
«Художественное вещание ленинградского радиокомитета стоит на высоком уровне и в общем соответствует политическим и художественным и художественным требованиям. У них прекрасный Большой симфонический оркестр <…>. Должен с полной ответственностью сказать, что это один из четырех оркестров в Союзе» (из доклада Д. Кабалевского после инспекционной поездки в Ленинград, 16 ноября 1943 г.)