Мальчики бегали по крыше пятиэтажного дома, как по панели, и ошеломленным жителям казалось, что они вот-вот рухнут на землю. Старшему из них было тринадцать лет, и прозвище его было “Крокодил”. Младшему было одиннадцать, и дразнили его так:“Мячик”.Пришла война. Впервые ее недели мы как-то забыли о шумном отряде ребят. Но скоро поняли:-Ребята работают! Да еще как! В ряде случаев без них просто обойтись нельзя .От Крокодила до Мячика, или, говоря точнее, от Коли Кузнецова д” Миши Зайцева, все ребята с той же силой увлечения, которой отличались их игры, стали служить делу — серьезному, настоящему делу. Быстрые исполнительные связисты, неутомимые носильщики, — это они снабжала чердаки песком и водой .Но вот наступили страшные дни. Наш район фашисты бомбили с тупой я бессмысленной жестокостью. И бывший управхоз, ныне начальник объекта, опять заявил, что ребята доведут его до седых волос .Не загнать их в бомбоубежище, — жаловался он. — Едва отвернешься — они уже на чердаке. Поговорите с ними!
И мы поговорили.— Что я, грудной ребенок, что ли? — сказал нам Крокодил, он же Коля Кузнецов. — Все стоят на своих местах, а нам в нору забираться? Отец с фронта пишет: не бойся ничего.
А я буду трусить?Раз мы не боимся, зачем же вам прятаться? — поддержал его Миша Зайцев.Весь народ защищается, а нам отсиживаться? — продолжал Коля. — Читали: девочка пятнадцати лет затушила четыре зажигательные бомбы? И мальчик вместе с дворником тоже. А мы, значит, не можем? Нас потом спросят: что вы делали? А мы скажем: прятались. Весь народ поднялся, а мы, значит, не народ?— Мы тоже народ. Мы тоже ленинградцы! — поддержал его Миша Зайцев .И с огромным трудом, общими усилиями добились мы лишь того, что ребята дежурят теперь во время тревог не па чердаке, а внизу, под основательными, надежными сводами лестничной клетки. И во дворе и в доме теперь уважают и хвалят ребят. Это настоящие дети Ленинграда, плоть or плоти, кровь от крови своих отцов и старших братьев. Они говорят: мы — народ.
А я буду трусить?Раз мы не боимся, зачем же вам прятаться? — поддержал его Миша Зайцев.Весь народ защищается, а нам отсиживаться? — продолжал Коля. — Читали: девочка пятнадцати лет затушила четыре зажигательные бомбы? И мальчик вместе с дворником тоже. А мы, значит, не можем? Нас потом спросят: что вы делали? А мы скажем: прятались. Весь народ поднялся, а мы, значит, не народ?— Мы тоже народ. Мы тоже ленинградцы! — поддержал его Миша Зайцев .И с огромным трудом, общими усилиями добились мы лишь того, что ребята дежурят теперь во время тревог не па чердаке, а внизу, под основательными, надежными сводами лестничной клетки. И во дворе и в доме теперь уважают и хвалят ребят. Это настоящие дети Ленинграда, плоть or плоти, кровь от крови своих отцов и старших братьев. Они говорят: мы — народ.
И это так и есть; они — народ, они — будущее народа.В шестнадцать мальчишеских лет.Когда началась войн, Лене Голикову исполнилось пятнадцать лет .В шестнадцать — было это в марте сорок второго года — он стал партизаном. Сначала ему отказывали. Дескать, не можем ребятню набирать .У нас ведь не пионерский отряд...Но что поделаешь с этим пареньком, если он уж пришел в лес? Через месяц — в апреле — во время атаки вражеского гарнизона все увидели, что Леня Голиков храбро дерется. А вскоре поняли, что в разведке он просто незаменим.Однажды в лес пришла женщина и рассказала партизанам, что в деревне Сосницы появилась немецкая воинская часть.
Что это за часть, каковы ее численность, вооружение, женщина сказать не могла.Командир послал в Сосницы Голикова. Босой, в поношенной рубахе, он как ни в чемне бывало ходил по деревне. Вернувшись, рассказал командиру, что видел пушку. Возле сарая стояла автомашина, на которую грузили ящики со снарядами. У школы Леня увидел несколько легковых машин и мотоциклов. Нетрудно было догадаться, что здесь разместился штаб.В ту же ночь партизаны напали на немецкий гарнизон. Леня Голиков был в группе, наносившей удар по штабу. Автоматной очередью он скосил гитлеровцев, выскочивших из дверей школы, и первым ворвался туда. Три фашиста стреляли через окна. Они не слышали шагов партизана. Двух Леня снял молниеносно. Третий успел броситься на пол и выстрелил в Голикова. Леня метнулся в сторону, упал. Гитлеровец решил, что партизан убит, и поднялся. Короткая очередь навсегда уложила врага.Из ночного налета Леня возвращался с трофеями. Он тащил связку бумаг, захваченных в школе. Над ним даже посмеивались: Не иначе, как в писаря метишь. Гляди, сколько бумаги сгреб.В партизанском штабе Леню похвалили за “бумажные трофеи”. Это оказались важные документы.Но особую похвалу он заслужил, когда 13 августа 1942 года принес в отряд большой кожаный портфель .Отряд в это время действовал в районе дороги Псков—Луга. Леня был в разведке: наблюдал за шоссе, запоминал, какой груз везут машины. Вдали показался легковой автомобиль. Леня заметил человека в белом кителе.
Что это за часть, каковы ее численность, вооружение, женщина сказать не могла.Командир послал в Сосницы Голикова. Босой, в поношенной рубахе, он как ни в чемне бывало ходил по деревне. Вернувшись, рассказал командиру, что видел пушку. Возле сарая стояла автомашина, на которую грузили ящики со снарядами. У школы Леня увидел несколько легковых машин и мотоциклов. Нетрудно было догадаться, что здесь разместился штаб.В ту же ночь партизаны напали на немецкий гарнизон. Леня Голиков был в группе, наносившей удар по штабу. Автоматной очередью он скосил гитлеровцев, выскочивших из дверей школы, и первым ворвался туда. Три фашиста стреляли через окна. Они не слышали шагов партизана. Двух Леня снял молниеносно. Третий успел броситься на пол и выстрелил в Голикова. Леня метнулся в сторону, упал. Гитлеровец решил, что партизан убит, и поднялся. Короткая очередь навсегда уложила врага.Из ночного налета Леня возвращался с трофеями. Он тащил связку бумаг, захваченных в школе. Над ним даже посмеивались: Не иначе, как в писаря метишь. Гляди, сколько бумаги сгреб.В партизанском штабе Леню похвалили за “бумажные трофеи”. Это оказались важные документы.Но особую похвалу он заслужил, когда 13 августа 1942 года принес в отряд большой кожаный портфель .Отряд в это время действовал в районе дороги Псков—Луга. Леня был в разведке: наблюдал за шоссе, запоминал, какой груз везут машины. Вдали показался легковой автомобиль. Леня заметил человека в белом кителе.