В музее истории Санкт-Петербурга прошла презентация книги Вячеслава Мосунова «Прорыв блокады Ленинграда. Операция «Искра». Это уже шестая книга историка. Все его исследования посвящены битве за Ленинград, как будто бы хорошо изученной. Между тем, Вячеслав каждый раз открывает для себя и своих читателей что-то совершенно новое.
Одна из особенностей его работы в том, что историк работает не только с российскими, но и с немецкими источниками.
- Конечно, я не первый пошел таким путем, - говорит Вячеслав Мосунов. - У меня были предшественники. Среди тех, кто дал направление к дальнейшей работе - Мирослав Морозов, сотрудник НИИ Военной истории, который занимался деятельностью ударных сил флота во время войны, в частности, подводными лодками. Он один из немногих исследователей, кто начал сопоставлять заявки советских подводников с теми данными, которые были отражены в немецких документах.
- Как получить доступ к немецким документам времен Великой Отечественной войны?
- Весь массив немецких архивов после войны вывезли американцы, микрофильмировали их и вернули обратно. С 1970-х годов все немецкие документы находятся в открытом доступе, и я работал с микрофильмами.
Также есть большой объем информации в рамках, так называемого, генеральского проекта, когда немецкие генералы писали воспоминания о войне на Восточном фронте. Из этих документов пошло основное количество немецких мифов, потому что генералы договаривались между собой, о чем можно писать и как писать, у них был свой лидер - начальник Генерального штаба сухопутных войск вермахта Франц Гальдер. Так что, мифология существует не только в российской, но и в немецкой военной истории.
Сейчас мифология подверглась серьезной ревизии, и это совершенно нормально, когда история переписывается. История и должна переписываться, иначе это не история, а что-то другое.
- Как вы работали над новой книгой «Прорыв блокады Ленинграда. Операция «Искра»?
- Операция «Искра» и вообще прорыв блокады Ленинграда меня заинтересовали давно. А серьезным толчком стало знакомство с Олегом Суходымцевым, специалистом по Невскому пятачку.
Первые наметки книги появились в 2012-2013 годах, потом я начал расширять тему, очень помогла поездка в Центральный архив Министерства обороны РФ в 2014 году. Было важно проследить, что происходило в Южном Приладожье, в «бутылочном горле» блокадного кольца. За кадром осталась Красноборская операция и все, связанное с действиями Северо-Западного фронта, думаю, что это может стать темой для дальнейшей работы.
Работая над книгой, я сопоставлял документы - немецкие и советские, сверяя каждый эпизод боевых действий. Я опирался на работы разных людей, но перепроверял все, что мог.
- Да, были. Благодаря тому, что сегодня стало доступно большое количество документов, удалось подробно изучить, что происходило после 18 января.
Все знают, что 18 января 1943 года была прорвана блокаду, 7 февраля прибыл первый поезд в блокадный Ленинград.
Но бои на этом не закончились. После 18 января шла ожесточенная борьба за Синявинские высоты, и не только за них. Невероятно тяжелые события связаны с боями восточнее Синявинских высот, на болотах, пожалуй, более трагических эпизодов за этот период я не нашел.
Наступление шло в тяжелейших условиях, немцы засыпали советские войска настоящим железным дождем, расходуя по 1000 тонн боеприпасов в день только для артиллерии, это гигантская цифра. Получается история далеко не парадная и победная, а трагическая и ожесточенная в традициях Первой мировой войны в каком-нибудь Пашендале по горло в грязи.
- Если говорить об официальной истории, то традиционно принято говорить о пяти попытках прорыва блокады? Вы, как историк, согласны с таким делением?
- Все это деление, на мой взгляд, достаточно искусственное.
Дело в том, что попытки прорвать блокаду, а точнее, освободить пути сообщения Ленинграда начинаются уже с 9-10 сентября 1941 года, и продолжаются всю осень 1941 года. Сколько их было? Советская историография считает, что две, но если смотреть документы внимательно, то получается, что осенью 1941 года предпринимается одна большая попытка, которая идет по синусоиде. Сначала спад, когда боев нет, потом подготовка, затем удары наносятся снова, и снова, и снова.
В декабре 1941 года Ленинградский и Волховский фронты пытаются прорвать блокаду. Это фиксируется по документам, где указана общая задача - прорыв блокады.
В 1942 году начинается Любанская операция, которая первоначально никакого отношения к Любани не имела, точнее, Любань не была основной целью в январе 1942 года у наступающих советских войск. Это операция не по прорыву, а по снятию блокады, и она продолжалась до марта 1942 года. Там тоже можно выделить разные этапы, когда в ее рамках начинается операция по наступлению на Любань.
И была операция по разгрому всей группы армии «Север», причем, она не замыкается на Ленинграде, а идет от Ладожского озера до южных районов Тверской области.
Разделяя действия советских войск под Ленинградом на пять попыток прорыва блокады, мы плохо представляем себе, какое место эти операции занимали в советских планах той или иной кампании, плохо понимаем взаимосвязь на разных участках фронта, и тогда эти попытки прорыва, как будто, висят в воздухе.
Хотя на самом деле это решение конкретных боевых задач, которые все связаны между собой. Это ситуация, когда оба противника следят за полем боя, шахматы в реальном времени, но с завязанными глазами.
- Какой главный вывод вы делаете из своей работы?
- Война - не изолированный процесс, все взаимосвязано, и об этих связях надо рассказывать с документами в руках и со статистикой. И тогда мы понимаем, что битва за Ленинград - это не просто войска вокруг города, а событие, развернувшееся от Северной Карелии до северного Подмосковья. Это и финны, и группа армии «Север», и до января 1942 года самый северный план группы армии «Центр». И зачастую на ситуацию под Ленинградом влияет не то, что происходит здесь, а на других участках фронта.
- Да, по большому счету, пришло время переписывать историю. Хотя еще с 1942 года во фронтовых штабах работали отделы, которые пытались обобщить военный опыт. Все эти отчеты и материалы имели, конечно, гриф «Совершенно секретно», но после войны началась их открытая публикация. В 70-е годы все это постепенно сворачивается, и складывается вполне отлакированная картинка истории Великой Отечественной войны, в ней нет места острым сюжетам.
- Как вести себя историку в этом случае? Каков ваш девиз – «историк должен быть объективным»?
- Историк должен быть честным. Если у него набор свидетельств о каком-то событии, он должен брать во внимание все эти свидетельства. Если нет или их недостаточно, он должен честно об этом сказать, а не поворачивать так, чтобы это было выгодно той или иной стороне.
Сейчас архивы открываются, и мы, к примеру, понимаем, что ключевую роль в истории битвы за Ленинград зачастую играли люди, части и соединения, которых не заметили, забыли или вымарали. Кого-то расстреляли, кто-то рано умер или погиб. А чьи-то военные действия просто не заметили, и вот сегодня это становится понятно благодаря изучению немецких документов и открывшимся нашим архивам.
Хотя работать военным историкам и сегодня сложно. К примеру, предыдущую книгу о Шлиссельбургском десанте мы с моим соавтором Валерием Шагиным готовили три с половиной года. Мы долго не могли обнаружить советские документы, но, в конце концов, нам повезло.
В общем, если вы пытаетесь углубиться в историю, вы столкнетесь с тем, что любой эпизод - это погружение в Марианскую впадину. И чем больше вы будете этим заниматься, тем больше встретите источники, которые противоречат многим общепринятым вещам.
Справка:
Вячеслав Мосунов - историк, исследователь, автор книг «Битва за Синявинские высоты. Мгинская дуга», «Битва за Ленинград. Неизвестная оборона», «Битва в тупике. Погостье», «Шлиссельбургский десант».